Завещание Шерлока Холмса - Страница 75

Арест лорда Сен-Джеймса стал новостью номер один в газетах.

Лестрейд снисходительно рассказывал прессе о результатах своего расследования. Он отвечал на все вопросы. По его мнению, окровавленная одежда, найденная в потайном ходе, указывала на лорда. И на своем смертном одре жертва сама обвинила его, указав взглядом на потайной ход. Мотив убийства? Лестрейд не терял самоуверенности. Будут продолжать искать. Лорд Сен-Джеймс признался в преступлении? Нет. Он такой же трус, как и остальные. А что означает перевернутый крест на груди ребенка? Синдром Булбала. Эта отметина была нанесена умышленно, чтобы подозрение пало на Марка Дьюэна. Все сходилось.

На внутренних страницах газет другая новость осталась почти незамеченной. Знаменитый маг Гарри Гудини объявил, что покидает Англию на следующий день после великого прощального вечера. Он благодарил лондонскую публику за теплый прием и отдавал должное столице Англии, подарившей ему вдохновение и материал для будущих спектаклей. Он объявил, что собирается продолжить европейское турне по Парижу и Риму, перед тем как вернуться в Соединенные Штаты.

Один вопрос постоянно волновал меня. Кому было адресовано письмо, в котором сообщалось о последнем убийстве? Майкрофту или Шерлоку Холмсу?

«Вы же сами говорили, что бессильны против дьявола, мистер Холмс».

Внезапно мне вспомнилась другая фраза. Ее произнес Самюэль Боктон, директор журнала «Фантастика»: «Порядочные граждане любят дрожать, сидя у камина, вжавшись в любимые кресла, в то время как кого-то потрошат в грязи лондонских мостовых. Посмотрите, какой успех имеют „Франкенштейн“, „Странная история доктора Джекила и мистера Хайда“ и „Дракула“! А что уж говорить о „Собаке Баскервилей“, доктор Ватсон? Разве это не дьявольское произведение?»

Неужели ответ в «Собаке Баскервилей»? Смутное воспоминание родилось во мне одновременно с ужасным предчувствием. Я поспешил к номерам «Стрэнда», в которых была опубликована эта повесть. Глава 1: «Мистер Шерлок Холмс», никакого намека на Дьявола. Глава 2: «Проклятие рода Баскервилей», опять-таки никакого намека. Глава 3: «Проблема», страница 3. Мое сердце было готово вырваться из груди, когда я читал этот отрывок:

«– А вы, человек экспериментальной науки, вы верите в то, что речь идет о сверхъестественном феномене?
– Я не знаю, что и думать.
Холмс пожал плечами.
– До настоящего времени я ограничивал свои расследования этим миром, – сказал он. – Я лишь скромно боролся со злом; но вступить в бой с самим дьяволом могло бы стать делом довольно претенциозным…»

Мое предчувствие переросло в убеждение. Убийца обращался напрямую к моему другу. Он знал его и открыто провоцировал.

Я поделился своим открытием с Холмсом.

Его взгляд стал странным. Крошечный мускул заиграл у его правого глаза. Легкая дрожь стала заметна в уголках его тонких губ. На какой-то миг у меня сложилось впечатление, что он хочет мне в чем-то признаться. Но его лицо осталось непроницаемым. И он пожал плечами, точно так же, как в только что прочитанном отрывке. Какой странный человек…

Несколько недель спустя Алистер Кроули покинул туманный Альбион. Он сообщил Холмсу, что собирается осесть в Португалии, чтобы основать там новую секту. Он утверждал, что обрел наконец внутреннее спокойствие и навсегда покидает Лондон.

47

Я был хорошо знаком с приступами депрессии у моего друга и даже привык к ним, точнее, смирился с ними, так и не найдя для них адекватного решения. Но на этот раз все было по-другому. Холмс замкнулся в себе. Он стал крайне раздражителен.

Я знал, что он страдает оттого, что не смог найти решение ужасных загадок, с которыми нам пришлось столкнуться.

Наркотики сделались его единственным утешением. Вне сомнения, он надеялся найти в них ответы на свои вопросы. Я начал опасаться за его моральное и физическое здоровье. У него больше не было прежней выносливости. Злоупотребление наркотиками должно было рано или поздно сказаться на его интеллектуальных способностях.

Холмс с самого утра закрылся в своей комнате, набрав целую кипу газет и журналов. Плотность дыма, проникавшего сквозь закрытую дверь, говорила о том, что он работал без передышки. В конце дня дверь резко отворилась. Мой друг, все еще в халате, был похож на призрака.

За обедом миссис Хадсон побаловала нас своими самыми лучшими блюдами, от которых мой друг был без ума. Вместо того чтобы обрадоваться и поблагодарить хозяйку, он и не притронулся к тарелке, осыпав бедную женщину незаслуженными упреками. Обед продолжался в тягостном молчании. Я не осмеливался заговаривать с ним, боясь вызвать его неудовольствие или помешать ходу его мыслей. Я знал, что он полностью погружен в свои размышления. Видя его измученное лицо, я решил попытаться вразумить его.

– Холмс, мне бы очень хотелось переговорить с вами.

– А мне не очень, – отрезал он.

– Однако это необходимо. Не скрою, ваше здоровье сильно беспокоит меня.

– Позаботьтесь лучше о своем.

– Я врач и без труда справляюсь с лихорадкой, которая мучает меня. А вот наркотики…

– Кто дал вам право судить меня?

– У меня и мысли не было, Холмс. Просто я хочу помочь вам.

– Я что, прошу вашей помощи?

– Нет, но я…

– Все, чего я хочу, это покой.

– Во имя нашей старой дружбы…

Холмс пренебрежительно махнул рукой.

– Ну давайте поговорим о нашей старой дружбе!

– Что вы хотите этим сказать?

– Наша так называемая дружба настолько стара, что уже бьется в агонии.

– Я не понимаю.

– Знаю, Ватсон. Это ваша особенность.