Завещание Шерлока Холмса - Страница 51

На лице моего друга читались потрясение и отвращение.

– Мы прикоснулись к самому дну, мой бедный Ватсон. За всю свою жизнь я не видел ничего подобного. Наихудшая из болезней ничто по сравнению с тем, что пришлось пережить этой несчастной перед смертью.

Я не нашел в себе сил ответить. Я почувствовал тошноту. Холмс продолжал рассуждения, будто в задумчивом монологе.

– Мы имеем дело с умалишенным, Ватсон, с опасным больным, охваченным силами зла.

Он указал на котелок, на который я не обратил внимания. На котелке была странная эмблема: лев, на шее которого свернулась змея.

– В этом сосуде был мед, – объяснил Холмс. – Лицо этой несчастной девушки было смазано медом. Липкий и сладкий, он привлек всех насекомых в этом подвале. Мухи и тараканы в течение долгих дней объедали это лицо и наконец поселились в нем.

Холмс показал остатки пищи, кишащие червями. На тарелке и приборах была та же эмблема. Мое сердце возмутилось.

– И считая, что этого страдания недостаточно, – продолжал Холмс, – палач кормил и поил свою жертву в течение всей этой долгой агонии. Он дошел до того, что повесил зеркало напротив лица, так, чтобы бедняжка видела болезненное разложение. Над зеркалом – перевернутый крест-Воздух разрядился. Мне нужно было как можно скорее уйти оттуда. Я спешил к выходу, когда ослепительный свет ударил мне в лицо. Я инстинктивно заслонил глаза рукой. Двое мужчин грубо схватили меня. Третий направил на меня луч света.

– Доктор Ватсон!

Я узнал голос Лестрейда.

– Вы – последний человек, которого я ожидал здесь встретить.

К счастью, Холмс присоединился к нам и попытался уладить недоразумение. Полицейский слушал наш рассказ, скорчив скептическую гримасу. Выражение его лица стало серьезным, когда он узнал ужасную правду.

Лестрейд и его люди изучили место. Вдруг полицейский решительно указал на нас пальцем.

– Труп был уже мертв, когда вы его обнаружили?

– Не знал, что существуют живые трупы, мой дорогой Лестрейд.

Полицейский нахохлился, как злобный петух. Затем его хитроватое лицо отразило что-то вроде притворного удовлетворения.

– Завтра утром я хочу видеть вас двоих в моем отделе.

– На каком основании? – возмутился Холмс.

– Вы – главные свидетели.

Вернувшись на Бейкер-стрит, Холмс поспешил к книге Хазелвуда, стал нервно листать ее и положил Руку на страницу, которую искал.

– Вот! Я точно знал, что где-то уже видел эту сцену. Посмотрите, Ватсон!

Рисунок, на который он указывал, в точности воспроизводил фантасмагорическое место, которое мы только что покинули. Холмс прочел комментарий:

«У персов великая жрица смерти не терпела, чтобы какая-либо другая женщина была красивее ее. Все женщины и девушки королевства обезображивали себя как могли, чтобы не вызвать ее гнева. Иногда какая-нибудь девушка, беззаботная или не отдающая себе отчета в своей молодой красоте, забывала про это правило. Тогда несчастную запирали между двумя корытами, оставляя снаружи только голову. Ее лицо смазывали медом, чтобы привлечь насекомых. Жрица заставляла жертву есть и пить, чтобы ее смерть была долгой. Напротив лица несчастной она устанавливала зеркало, чтобы та могла быть свидетельницей медленного и болезненного разложения ее красивого лица. Считается, что этот ужасный обряд, измененный и приукрашенный в ходе столетий, лег в основу легенды о Белоснежке. Некоторые сатанинские секты по-прежнему прибегают к этому обряду, чтобы наказать тех, кто оспаривает превосходство их великой жрицы».

Холмс закрыл книгу, положил ее обратно в книжный шкаф и взял большой трактат о геральдике, в котором были собраны все гербы Англии.

– Лев, змея… Это герб семьи Вилер.

Он опустился в кресло, соединил кончики пальцев и сжал челюсти, сосредоточившись и погрузившись в размышления.

Прошел час, ни единого слова не было сказано. Я в десятый раз принимался читать предисловие к новому роману, так и не поняв, о чем речь. Меня неотступно преследовало видение того изъеденного гнойного лица и не позволяло думать ни о чем другом.

Настенные часы пробили половину первого. Давно наступила ночь. Я чувствовал, как меня начала бить лихорадка. Я до последнего боролся со сном, зная, что страшные кошмары будут мучить меня до рассвета.

Мой друг взял свой личный блокнот и написал:

...

«Дело № 10. Убийство леди Вилер. Обвинение ее мужа»

И он направился в свою комнату, бормоча себе под нос:

– Все сходится. Это даже слишком просто.

30

На следующее утро Холмс отправился к Лестрейду. Я не мог пойти с ним, поскольку у меня опять начался жар. Лечение, прописанное моим другом Лондоном Кайлом, не принесло желанного результата.

Весь день я бесцельно бродил по квартире, переходил с постели на кресло, с кресла к окну, от окна к постели. Мой лоб горел. Сильная дрожь время от времени пробирала мое тело. Я был не способен сосредоточиться ни на каком действии. Вопросы разрывали мою голову, и мрачные образы вставали передо мной, стоило закрыть глаза.

Еще не пробило и пяти вечера, а уже наступила ночь. В сотый раз за день я выглянул в окно. Черный дым, поднимавшийся из тысячи труб, окутывал столицу. Улица была почти пустынна. Здания выглядели тревожно, завернутые в грязную вату тумана, как в кокон страха. Несколько безликих теней шли по тротуару, вжав голову в плечи.

Внезапно я услышал знакомые шаги. Холмс распахнул дверь гостиной. Он повесил промокшее пальто на вешалку и протянул ладони к камину.

– Я виделся с Лестрейдом.

– Он был недоволен моим отсутствием?